Неточные совпадения
Она улыбаясь смотрела на него; но вдруг
брови ее дрогнули, она
подняла голову и, быстро подойдя к нему, взяла его за руку и вся прижалась к нему, обдавая его своим горячим дыханием.
— Что же я могу сделать? —
подняв плечи и
брови, сказал Алексей Александрович. Воспоминание о последнем проступке жены так раздражило его, что он опять стал холоден, как и при начале разговора. — Я очень вас благодарю за ваше участие, но мне пора, — сказал он вставая.
Чичиков
поднял несколько
бровь, услышав такое отчасти греческое имя, которому, неизвестно почему, Манилов дал окончание на «юс», но постарался тот же час привесть лицо в обыкновенное положение.
Раскольников
поднял вопросительно
брови. Слова Ильи Петровича, очевидно недавно вышедшего из-за стола, стучали и сыпались перед ним большею частью как пустые звуки. Но часть их он все-таки кое-как понимал; он глядел вопросительно и не знал, чем это все кончится.
— Неправильно! — кричал Клим, и все соглашались, — да, неправильно! А Туробоев, высоко
подняв красивые
брови свои, убедительно говорил...
— Это вопрос глубочайшего, общечеловеческого значения, — начинал он высоким, но несколько усталым и тусклым голосом; писатель Катин, предупреждающе
подняв руку и
брови, тоже осматривал присутствующих взглядом, который красноречиво командовал...
Новый пассажир, высоко
подняв седые кустистые
брови, посмотрел несколько секунд на заику и спросил странно звонким голосом, подчеркивая о...
Литератор
поднимал и опускал густые темные
брови, должно быть, стараясь оживить этим свое лицо.
Клим Самгин улыбался и очень хотел, чтоб его ироническую улыбку видел Туробоев, но тот, облокотясь о стол, смотрел в лицо Макарова, высоко
подняв вышитые
брови и как будто недоумевая.
Дядя Хрисанф, сидя верхом на стуле,
подняв руку, верхнюю губу и
брови, напрягая толстые икры коротеньких ног, подскакивал, подкидывал тучный свой корпус, голое лицо его сияло восхищением, он сладостно мигал.
Стояла она —
подняв голову и
брови, удивленно глядя в синеватую тьму за окном, руки ее были опущены вдоль тела, раскрытые розовые ладони немного отведены от бедер.
Лидия писала письмо, сидя за столом в своей маленькой комнате. Она молча взглянула на Клима через плечо и вопросительно
подняла очень густые, но легкие
брови.
Самгин чувствовал себя в потоке мелких мыслей, они проносились, как пыльный ветер по комнате, в которой открыты окна и двери. Он подумал, что лицо Марины мало подвижно, яркие губы ее улыбаются всегда снисходительно и насмешливо; главное в этом лице — игра
бровей, она
поднимает и опускает их, то — обе сразу, то — одну правую, и тогда левый глаз ее блестит хитро. То, что говорит Марина, не так заразительно, как мотив: почему она так говорит?
Он был мрачен лицом, с нависшими
бровями, широкими веками, которые
поднимал медленно, и даром не тратил ни взглядов, ни слов. Даже движений почти не делал. От одного разговора на другой он тоже переходил трудно и медленно.
— Нет-с, —
поднял он вверх обе
брови, — это вы меня спросите про господина Версилова! Что я вам говорил сейчас насчет основательности? Полтора года назад, из-за этого ребенка, он бы мог усовершенствованное дельце завершить — да-с, а он шлепнулся, да-с.
— Версилов живет в Семеновском полку, в Можайской улице, дом Литвиновой, номер семнадцать, сама была в адресном! — громко прокричал раздраженный женский голос; каждое слово было нам слышно. Стебельков вскинул
бровями и
поднял над головою палец.
И что же? — известие не произвело ни малейшего впечатления: даже хоть бы
брови поднял!
— Для чего же вам это нужно? —
поднимая с некоторым беспокойством
брови, спросил прокурор.
— Как сделали? Разделили бы всю по-душам всем поровну, что мужику, что барину, — сказал печник, быстро
поднимая и опуская
брови.
— Ах, Марья Степановна, какую я вам новость привезла! — торжественно заговорила Хиония Алексеевна,
поднимая вылезшие
брови чуть не до самой шляпы. — Вчера приехал При-ва-лов… Сергей Александрыч Привалов… Разве вы не слыхали?.. Да, приехал.
Я не мог видеть ее глаз — она их не
поднимала; но я ясно видел ее тонкие, высокие
брови, ее длинные ресницы: они были влажны, и на одной из ее щек блистал на солнце высохший след слезы, остановившейся у самых губ, слегка побледневших.
— Иди, иди же! — залепетал он, с усилием
поднимая густые
брови, — иди, Моргач, иди! экой ты, братец, ползешь, право слово. Это нехорошо, братец. Тут ждут тебя, а ты вот ползешь… Иди.
А между тем, должен я вам сказать, — прибавил лекарь, нагнувшись вперед и
подняв кверху
брови, — что с соседями они мало водились оттого, что мелкие им не под стать приходились, а с богатыми гордость запрещала знаться.
Я очень помню, как во время коронации он шел возле бледного Николая, с насупившимися светло-желтого цвета взъерошенными
бровями, в мундире литовской гвардии с желтым воротником, сгорбившись и
поднимая плечи до ушей.
Старик посмотрел на меня, опуская одну седую
бровь и
поднимая другую,
поднял очки на лоб, как забрало, вынул огромный синий носовой платок и, утирая им нос, с важностью сказал...
Однако ж не седые усы и не важная поступь его заставляли это делать; стоило только
поднять глаза немного вверх, чтоб увидеть причину такой почтительности: на возу сидела хорошенькая дочка с круглым личиком, с черными
бровями, ровными дугами поднявшимися над светлыми карими глазами, с беспечно улыбавшимися розовыми губками, с повязанными на голове красными и синими лентами, которые, вместе с длинными косами и пучком полевых цветов, богатою короною покоились на ее очаровательной головке.
Иногда вдруг легкая усмешка трогала ее алые губки и какое-то радостное чувство
подымало темные ее
брови, а иногда снова облако задумчивости опускало их на карие светлые очи.
Англичанка на этот немой вопрос
поднимала свои сухие плечи и рыжие
брови, а потом кивала головой с грацией фарфоровой куклы, что в переводе значило: мужик.
Лихонин всем был рад, но Ярченко сначала — пока ему Не бросилось в голову шампанское — только
поднимал кверху свои коротенькие черные
брови с боязливым, удивленным и наивным видом.
Я, сонный, ударился
бровью об круглую медную шляпку гвоздя, на котором висела сумка, и, сверх того, едва не задохся, потому что Параша, сестрица и множество подушек упали мне на лицо, и особенно потому, что не скоро
подняли опрокинутый возок.
— Работали? — переспросил Плавин,
поднимая как бы в удивлении вверх свои
брови.
Доктор ничего ей на это не сказал, а только
поднял вверх свои черные
брови и думал; вряд ли он не соображал в эти минуты, с какой бы еще стороны тронуть эту даму, чтобы вызнать ее суть.
Голос у дедушки оборвался и захлебнулся. Слезы опять потекли по глубоким, коричневым от загара морщинам. Сергей, который слушал ослабевшего старика молча, с плотно сжатыми
бровями, бледный от волнения, вдруг взял его под мышки и стал
подымать.
Когда Родион Антоныч сообщил о болезни Раисы Павловны, Прейн только
поднял высоко
брови и равнодушно проговорил...
А сбоку и немного сзади него тяжело шел рослый бритый человек, с толстыми седыми усами, в длинном сером пальто на красной подкладке и с желтыми лампасами на широких штанах. Он тоже, как хохол, держал руки за спиной, высоко
поднял густые седые
брови и смотрел на Павла.
Потом
поднял вверх левую
бровь,
бровью подмигнул на стену, где висело «Мефи».
I
подняла голову, оперлась на локоть. По углам губ — две длинные, резкие линии — и темный угол поднятых
бровей: крест.
Он быстро подошел ко мне и положил мне на плечо тяжелую руку. Я с усилием
поднял голову и взглянул вверх. Лицо отца было бледно. Складка боли, которая со смерти матери залегла у него между
бровями, не разгладилась и теперь, но глаза горели гневом. Я весь съежился. Из этих глаз, глаз отца, глянуло на меня, как мне показалось, безумие или… ненависть.
— Me, мон ами! — Бобетинский
поднял кверху плечи и
брови и сделал глупые глаза. — Но… мой дрюг, — перевел он по-русски. — С какой стати? Пуркуа? [Почему? (франц.)] Право, вы меня… как это говорится?.. Вы меня эдивляете!..
— Я нахожу, что это праздное, бесполезное занятие, — отвечал я, очень довольный тем, что я сказал-таки ей маленькую неприятность, и притом оригинальную. Варенька чуть-чуть
подняла на мгновение
брови с выражением сожаления и точно так же спокойно продолжала смотреть прямо.
— Теперь другие времена, — продолжала она, вздохнув и
подняв немного
брови, — гораздо все хуже стало, и мы хуже стали, не правда ли, Nicolas?
— Да! — проговорил почтмейстер,
поднимая свои густые и седые
брови вверх.
Петр Васильев, не глядя в его сторону, что-то говорил, строго и веско, а он судорожным движением правой руки все сдвигал шапку:
подымает руку, точно собираясь перекреститься, и толкнет шапку вверх, потом — еще и еще, а сдвинув ее почти до темени, снова туго и неловко натянет до
бровей. Этот судорожный жест заставил меня вспомнить дурачка Игошу Смерть в Кармане.
Девочка
подняла голову и серьёзно сказала, нахмурив
брови...
Небольшого роста, прямой, как воин, и поджарый, точно грач, он благословлял собравшихся, безмолвно простирая к ним длинные кисти белых рук с тонкими пальчиками, а пышноволосый, голубоглазый келейник ставил в это время сзади него низенькое, обитое кожей кресло: старец, не оглядываясь, опускался в него и, осторожно потрогав пальцами реденькую, точно из серебра кованую бородку, в которой ещё сохранилось несколько чёрных волос, —
поднимал голову и тёмные густые
брови.
Она быстро взглянула на него, покраснела и убежала в горницу отца; её торопливость понравилась Матвею; нахмурив
брови, он
поднял голову и важно вышел за ворота.
Наталья ушла, он одёрнул рубаху, огладил руками жилет и, стоя среди комнаты, стал прислушиваться: вот по лестнице чётко стучат каблуки, отворилась дверь, и вошла женщина в тёмной юбке, клетчатой шали, гладко причёсанная, высокая и стройная. Лоб и щёки у неё были точно вылеплены из снега,
брови нахмурены, между глаз сердитая складка, а под глазами тени утомления или печали. Смотреть в лицо ей — неловко, Кожемякин поклонился и, не
поднимая глаз, стал двигать стул, нерешительно, почти виновато говоря...
Из калитки высунулась рыжая голова Максима, сверкнули синие глаза, исчезли, и тотчас же он вышел на панель, независимо вздёрнул голову, улыбаясь и высоко
подняв тёмные
брови.
Он боком подходил к столу, облокачивался на него локтями, просовывал между своими черными, заскорузлыми, несгибающимися пальцами перо и спрашивал меня,
подняв кверху
брови...
Головинский
поднял плечи и
брови и, расставив широко ноги, внушительным полуголосом повторил несколько раз одну фразу...